Решение Правительства РФ ввести квоты на закупку микроэлектроники у национальных производителей вызвало шумную реакцию в отраслевых СМИ.
Согласно поручению вице-премьера Юрия Борисова главе Минпромторга Денису Мантурову, должен быть создан перечень соответствующих товаров, чтобы уже в 2021 году не менее 50% закупаемых электронных компонентов и 90% полупроводников и микросхем были отечественными. Сейчас доля российского телекоммуникационного оборудования в госзакупках составляет менее 6%. Это катастрофически мало для страны с далеко идущими планами в авиастроении, космосе и производстве вооружений. Целая цепочка объективных причин, на которые дальше закрывать глаза стало непросто.
Похоже, впечатление на наших чиновников наконец-то произвел односторонний отказ зарубежных партнеров поставлять авионику для российских самолетов. Подлили масла в огонь трудности в создании собственной микроэлектронной компонентной базы для группировки российских спутников ГЛОНАСС, после аналогичного отказа иностранных поставщиков. Не менее ярким поводом для запоздалого катарсиса является наглядный успех беспилотников в Карабахском конфликте. А еще свежие вести о новых тактических задумках НАТО по вскрытию противоракетной обороны РФ при помощи так называемого роя дронов. Все это вплотную связано с высокоразвитой микроэлектронной промышленностью, которой у РФ – увы, пока что нет.
Человечество поставлено перед фактом войны нового гибридного типа, с обширным применением робототехники. Это требует глубинного переосмысления механизмов безопасности, переписывания уставов. Военная эпоха сталинградского типа завершается. Вот как на происходящее отреагировал один из неофициальных телеграм-каналов Минобороны РФ:
«Еще задолго до эпохи беспилотников, со времен атомного проекта, в первом мире, войны начали выигрываться (причем почти бескровно) уже не в окопах, а в конструкторских бюро и лабораториях. Повторимся – в первом мире. Откуда мы после 1991-го года самовыкинулись. И теперь, с великим потом и кровью, пытаемся вернуться».
Это замечание достаточно точно описывает суть происходящих процессов в российской микроэлектронике.
Вот как обстановку на нашем фронте оценивают сами зарубежные партнеры. В 2017 году был опубликован доклад McKinsey «Цифровая Россия. Новая реальность». Вывод: Россия на 80–100 процентов (в зависимости от отраслей промышленности) зависит от импорта IT-оборудования. Не лучше обстановка и в области софта, где у РФ, вроде как, должны быть сильные позиции…
В 2019 году Счетная палата РФ обнаружила: более 82 процентов государственных учреждений пользовались зарубежными почтовыми серверами. 99 процентов использовали системы управления базами данных Microsoft или Oracle, а также Red Hat, CentOS, Sybase, SQL, Anywhere, FreeBSD, которые не входят в реестр российского ПО. В конце 2019, будучи вице-премьером, Антон Силуанов подписал распоряжение о том, что у компаний с госучастием — ВТБ, РЖД, «Аэрофлот», «Газпром», «Роснефть» – к 2022 году половина софта должна быть отечественной. Пожалуй, единственным исключением из массовых правил является программа «1С» российского происхождения с многочисленными модификациями для разных отраслей экономики.
Весьма удручающе выглядит ситуация с софтом в промышленности. Практически все большие интегрированные системы на российских предприятиях основаны на американской Oracle или немецкой SAP.
После недавнего эпического конфуза с иностранным оборудованием Газпрома, которое было дистанционно выведено из строя зарубежным поставщиком, такая доверчивость выглядит несколько унизительной. Концерну, который является лицом России, выразительным жестом указали на место в колониальной пищевой цепи. Российские промышленные олигархи взяли под козырек и продолжили исправно платить за иностранное программное обеспечение, у которого, кстати, существуют достойные отечественные аналоги. Есть такие аналоги и в системах безопасности и в антивирусном обеспечении, однако, по данным Счетной палаты, отечественными антивирусными программами пользуются только три четверти государственных учреждений.
Чужой кремний в интеллектуальной колонии
Производство электронной компонентной базы – самая уязвимая часть промышленной цифровизации РФ. В России сейчас около 300 предприятий занимается созданием электроники и программного обеспечения. При этом большинство из них по масштабу сопоставимы с частными свечными заводиками. Во всей этой отрасли у нас трудятся около 100 тысяч человек. Для сравнения: в одной только корпорации Intel работают около 190 тысяч человек, в Microsoft — около 160 тысяч человек.
Конечно, среди производителей выделяются и достаточно крупные платформы, доставшиеся в наследство от советской цивилизации. Это, к примеру, ПАО «Микрон», ООО «Ангстрем», ведущий разработчик и производитель полупроводниковых изделий, в том числе современных микропроцессоров. В 10 дизайн-центрах этой компании (головной офис находится в Зеленограде) трудятся всего около тысячи человек. Есть в РФ и такая известная компания как АО «Байкал Электроникс». Она выпускает российские микропроцессоры «Байкал». Одним из крайних достижений – является первая (!) российская материнская плата на процессоре Baikal-M, которую планируется внедрять на крупных предприятиях и в социальных учреждениях. В целом, значительные надежды РФ в микроэлектронике связаны с развитием продуктовых линеек на базе процессоров «Байкал» и «Эльбрус» с ОС Astra Linux.
При этом, как говорят специалисты, в микроэлектронике есть области, где наверстывать отставание от зарубежных конкурентов придется десятилетиями. В первую очередь – это изготовление кристаллов. За рубежом производят интегральные схемы с топологической нормой 40 нанометров и 28 нанометров. В то время, как в Российской Федерации, собирают кристаллы в лучшем случае с топологией в 90 нанометров. Есть проблемы с химической промышленностью и созданием продуктов на основе текстолитов.
Существенным минусом, который тормозит развитие микроэлектроники, является отсутствие государственной стратегии с постановкой конкретных долгосрочных задач, зацикленность отечественных производителей на требования рынка. Приоритет инвестиций – направленных на получение прибыли. Никто не вкладывает в фундаментальную науку и стратегические разработки, в условиях, когда речь идет о банальном выживании. В этих условиях российские производители микроэлектроники ориентируются на реальный спрос. Именно спросом определяется конфигурация изделий. Активно используются иностранные комплектующие, а также кристаллы, сделанные за рубежом.
Важная деталь: западные партнеры не продают в Россию оборудование, на котором можно создать конкурентный продукт. Так, под запретом все, что касается топологии 28 нанометров. При этом производить корпусирование и сборку из готовых комплектующих в РФ не запрещается, поскольку это позволяет сохранить за собой российский рынок сбыта.
Евгений Масленников, эксперт рынка микроэлектроники:
– Ни один самостоятельный бизнес сегодня не сможет освоить производство таких кристаллов своими силами. Требуется решение на уровне государства или конгломерата компаний. Если говорить о кремнии – то отставание существенное. И вход в эти бизнесы заново может растянуться на годы и стоить очень дорого. Но есть области, где российская продукция могла бы иметь конкурентные преимущества: это полупроводниковые элементы (AIIBVI, AIIIBV).
Выкачивай ресурсы – сбывай смартфоны
Отечественный рынок микроэлектроники ничтожен по сравнению с мировым. При этом, пресловутая невидимая рука рынка довольно бесцеремонно регулирует все в чужую пользу. Зарубежные партнеры, освоившие уникальные ниши высокотехнологичной продукции, не брезгуют откровенным демпингом. Крупные транснациональные игроки могут снизить цену внутри России ровно на такой объем, который требуется для удушения российского конкурента.
Нельзя не заметить, что на своих внутренних рынках зарубежные партнеры занимаются самым отъявленным протекционизмом. Так что, все обвинения в адрес Правительства РФ, которое якобы уничтожает конкуренцию, вводя квоты на российскую микроэлектронику и софт, не выдерживают критики.
– Мы столкнулись с очень интересным прецедентом. Французская компания распространяет на внутреннем рынке простейшие датчики в пятнадцать раз дороже китайских, – рассказывает Евгений Масленников. – Никакой честной конкуренцией при этом не пахнет. Любое здравомыслящее государство жестко закрывается при помощи инструментов стандартизации, системой регламентов. Все это ведет к одному – внутренний сбыт отдается своему производителю.
Нельзя не заметить, еще одного вопиющего факта. РФ в буквальном смысле является кадровой колонией и кадровым донором технических специалистов для крупнейших IT-фабрик мира. При этом, в самой РФ IT-сектор не развит, хотя обладает большим потенциалом.
Мировые разработчики IT в большинстве своем говорят на русском языке, даже если не относятся к российской юрисдикции. И в американской Силиконовой долине они занимают существенное место. Есть достаточно много команд, которые не реализовали себя в РФ, и удачно встроились в европейский или американский цифровой конвейер. Вопрос в том, надолго ли хватит советского образовательного ресурса в подготовке и выращивании IT-инженеров. А этот ресурс – исчерпаемый, как поговаривают в кулуарах, он уже начинает иссякать.
Ближе к земле и выше к науке
Сегодня государство российское пытается помочь развитию микроэлектроники законодательным регулированием. Это абсолютно правильно с точки зрения тактики. Однако поражает абсолютное отсутствие стратегии. То есть – внятно поставленных задач для производственного сектора, четко сформулированных программ развития. В Национальном проекте «Цифровая экономика РФ» прописаны в качестве ключевых научно-технических направлений так называемые сквозные цифровые технологии. К ним относятся: «большие данные», нейротехнологии, искусственный интеллект, системы распределенного реестра, квантовые технологии, новые производственные технологии, промышленный интернет, компоненты робототехники и сенсорики, технологии беспроводной связи. Однако пошаговых рецептов, а тем более, государственных директив – которые предусматривают направление денег – не предусмотрено.
Есть правильные стимулирующие программы, такие, как субсидирования затрат на разработку отечественных IТ-продуктов, в том числе на базе отечественных ОС для процессоров «Эльбрус» и «Байкал», но они носят эпизодический характер.
Ходят упорные слухи о том, что в РФ намерены построить завод по производству кристаллов с топологической нормой ниже 28 нанометров. В предприятии будет доля государственных инвестиций. Насколько этот проект укладывается в конкретную государственную стратегию, а не представляет из себя очередную коммерческую лотерею, рассчитанную на «саморазведение» бизнеса – пока не известно.
Очевидно, что микроэлектроника должна встраиваться в конкретные производственные процессы, а не примитивно ориентироваться на гипотетический рыночный спрос, который сегодня один, а завтра другой.
Крупнейшие экономики мира идут по пути создания так называемых «умных» производств, цифровых двойников, максимально роботизированных конвейерных линий, обустроенных датчиками, сенсорами, контроллерами, технологиями удаленного доступа и искусственного интеллекта. В этом и состоит суть перехода к следующему – шестому технологическому укладу. В данном предельно конкретном процессе – под названием «приборостроение» должна участвовать микроэлектроника. Эту передовую индустрию Российской Федерации придется создавать с нуля. Только в связке с приборостроением микроэлектроника приобретает смысл.
Современная микроэлектроника невозможна без международной кооперации. Ни одна страна сегодня не способна произвести готовый продукт вообще без использования иностранных комплектующих. При этом вопросы безопасности решаются за счет дублирования систем поставок (если не США, то КНР/ если не КНР, то Тайвань) и локализации уникальных технологий.
Пока в Российской Федерации не родилась осмысленная стратегия развития микроэлектронной отрасли, оптимальным способом выживания является высокоразвитая упаковка кристаллов в те или иные микросхемы, сборка высокотехнологичных систем, с постоянным освоением новых компетенций (своих и чужих). Переработка того, что предлагают остальные участники рынка, имеет большое значение для технологического успеха страны. В то же время остается уповать, на оборонный сектор, как на последнее пристанище и локомотив точного машиностроения. У России сильные позиции на специфическом рынке микроэлектроники военного назначения и микроэлектроники для космоса.
Автор: Андрей Троянский
Комментариев пока нет