На фоне глобального энергоголода РФ сохраняет шансы зацепиться за новый технологический уклад. Однако это потребует особого административного мастерства, принципиально нового проектного мышления в экономике.
Самодостаточным и самым перспективным в этом контексте выглядит российский мирный атом, где у РФ есть не только передовые разработки, но и комплексные программы промышленного проектирования и сбыта, позволяющие включать в производственные цепочки предприятия оборонного комплекса и наукоемких смежников из других отраслей, нацеленных на гражданский рынок. На недавно прошедшем форуме «Российская энергетическая неделя-2021» сообщили, что доля гражданской продукции на оборонных предприятиях Росатома в 2021 году может составить 44%.
Однако не секрет, что отнюдь не строительство электростанций, а именно продажа углеводородного сырья остается основным источником доходов Российской Федерации. При этом, не является секретом и тотальная импортозависимость отечественных нефтегазовых корпораций от зарубежных отраслевых решений. Даже провести разведку и извлечь сырье РФ уже неспособна без иностранного короткого поводка, – ярче всего это показывает технологическая беспомощность российских углеводородных гигантов на Арктическом шельфе.
Несколько лет назад правительство обязало госкомпании запустить процессы импортозамещения на разных уровнях. Некоторые корпорации подошли к этой задаче образцово-показательно, создав специальные подразделения и центры компетенций по замещению импорта. Однако на деле, трудности возникают даже в тех сферах, где не требуется закладывать заводы и строить города в тайге. Нефтегазовый корпоративный сектор не справляется с внедрением российского программного обеспечения на объектах критической инфраструктуры и не может поступиться интересами зарубежных IT-вендоров. Если провалена виртуальная цель – то чего ждать от реальных: например, в области переработки сырья, дискретного производства, приборостроения, где трудозатратность и интересы иностранного капитала еще выше?
По состоянию на середину 2020 года доля импортного ПО в нефтегазовой отрасли составляла в среднем 90%. «Снижение этой доли до 0% может занять годы», – грозят эксперты.
С начала года от импортозамещения ПО всячески открещивается «Газпром». Весной глава корпорации Алексей Миллер отправил премьеру Михаилу Мишустину письмо, в котором попросил отменить конкретные сроки перехода на преимущественное использование российского программного обеспечения и радиоэлектронное и телекоммуникационное оборудование с 2024—2025 гг. Вместо этого был предложен сценарий, предписывающий корпорациям самим разработать планы и дорожные карты по импортозамещению. Суммарный объем затрат «Газпрома» на мероприятия, предусмотренные проектом соответствующего президентского указа, оценены в 180 млрд рублей. Формально сроки цифровой национализации еще не отменены, однако есть косвенные свидетельства о том, что власти уступили под давлением нефтегазового лобби. Так, о работе по некоему специальному плану, согласованному в Минпромторге в октябре, рассказали в ПАО «Газпром нефть».
Также в компании заявили, что не смогут перейти на преимущественное использование российского ПО и оборудования на объектах критической информационной инфраструктуры (КИИ) к 2023—2024 гг.
– Мы анализировали весь стек компании: у «Газпром нефти» более 250 критических решений, которые мы должны импортозаместить, а всего используемых решений в компании больше 10 тысяч. Из них 250 мы выделили как критически значимые. На вопрос о том, переведем ли мы все объекты, отвечаю: нам хотя бы эти 250 заместить. На данный момент на это уже потрачено около миллиарда рублей, – рассказала в интервью «Ведомостям» Лилия Загородных, директор программ по рискам, импортозамещению и непрерывности деятельности департамента информационных технологий, автоматизации и телекоммуникаций (ДИТАТ) ПАО «Газпром нефть».
Также она сообщила, что в российском топливно-энергетическом комплексе есть нишевые технологии, в которых пока импортозамещение не ведется. «Это для нас болевая часть. Если говорить о специфике нефтянки, это специализированное ПО для разведки и добычи. Мы выходим с этим вопросом на уровень Минцифры, Минэнерго и Минпромторга, чтобы привлечь туда дополнительные инвестиции. Сейчас «Газпром нефть» утверждает отдельную стратегию по специальному ПО для бурения. Это очень критично, у нас там 90% импорта, а это значит, что мы очень зависим от санкций», – рассказала Лилия Загородных.
Безусловно, в цифровом импортозамещении нефтегазовой отрасли есть свои объективные трудности. В первую очередь нефтяников пугает, что российские и иностранные устройства придется обеспечивать разным несогласованным софтом.
Однако реальная практика показывает, что оптимальный выход из таких разночтений существует – разрабатывать собственные продукты и внедрять их на производство. Успешные примеры уже есть. Так, в «Уралмаш НГО Холдинге» создали и опробовали интеллектуальную систему для управления буровой установкой. Это программно-аппаратный комплекс, который повышает эффективность строительства скважин. Компания «НафтаГаз» в 2020 году разработала решение по обеспечению буровых установок автоматизированными комплексами «Цифровая буровая». Аутентичное ПО позволяет включить всех участников строительства скважин в единую цифровую «среду», а заказчику облегчить управление этим процессом. Позволяет ускорить сроки строительства скважин, снизить непроизводительные затраты, минимизировать ошибки, связанные с «человеческим фактором», повысить уровень производственной безопасности.
Нельзя забывать, что государство готово компенсировать затраты на подобные цифровые решения реальными деньгами.
Ресурсом сверхпродуктивных решений для ТЭК является отечественный оборонный комплекс. Здесь есть разработки, позволяющие одновременно поднять технологический суверенитет и рентабельность проектов ТЭК в самых разных областях (материаловедение, электроника, робототехника, телеком-оборудование).
ТЭК и ВПК являются основополагающими контурами национальной экономики и безопасности. Но они живут параллельной жизнью: отсутствуют нормативные, финансовые и проектные основания для их симбиоза.
Диверсификация на примере «Россетей»
За последние 7 лет объем импорта в закупках группы компаний «Россети» снизился с 40% до 7,9%. В 2020 году, объем заказа одной из крупнейших российских корпораций на внутреннем рынке составил 65 млрд рублей. Целенаправленное взаимодействие с предприятиями оборонно-промышленного комплекса в целях диверсификации осуществляется с 2018 года. За этот период объем закупок в сфере российского ОПК составил около 17 млрд рублей. Реализуется корпоративный план импортозамещения, ряд положений которого специально направлен на поддержку диверсификации оборонных предприятий.
Григорий Гладковский, заместитель главного инженера ПАО «Россети»:
– У нас есть соглашение с «Ростехом», в рамках которого мы реализуем более 60 проектов: это интеллектуальный учет, системы мониторинга и диагностики оборудования, беспилотные летательные аппараты, оборудование информационной безопасности, автоматизированные системы технологического управления.
Основные виды профильного электротехнического оборудования «Россетей» – российского производства. Тем не менее, остаются ниши, в которых приходится использовать импортную продукцию за неимением российских аналогов (оборудование, рассчитанное на вольтаж больше 330 киловольт).
По словам Григория Гладковского, «Россети» рассчитывают на расширение перечня продукции российского происхождения в рамках ПП-719. Корпорация намерена использовать инструменты, предусмотренные данным постановлением в закупочной деятельности.
Что делать с высокой себестоимостью?
Ежегодная потребность радиоэлектронного оборудования, закупаемого Россетями и содержащего микроэлектронную компонентную базу, составляет более 18 млрд рублей. Это достаточно уязвимая область, в которой присутствие импорта, по разным оценкам, составляет от 40% до 90%.
– Российский ОПК действительно обладает возможностями создания качественной электронной компонентной базы (ЭКБ), надежной и устойчивой к любым воздействиям и с исключительным уровнем кибербезопасности, – считает Гладковский. – Мы полностью удовлетворены возможностями коллег из оборонного комплекса, заводы которых посещаем. Однако эта компонентная база производится мелкими партиями, либо вообще – поштучно. Поэтому если мы рассматриваем вывод этой продукции на гражданский рынок, то она априори выглядит дороже иностранных аналогов. Эту проблему нужно как-то решать. Большинство отраслевых специалистов прекрасно о ней знает.
Минпромторг и Минкомсвязь пытаются исправить ситуацию посредством реализации сквозных проектов. Соответствующее постановление правительства было выпущено в сентябре текущего года. Рентабельность военного конвейера, переориентированного в гражданский сегмент, планируется повысить за счет точечного субсидирования производителей электронной компонентной базы, а также производителей конечной продукции. В случае с потребностью Россетей – это релейная защита автоматики, контроллеры присоединения, телеком-оборудование.
Существует еще одно отягчающее обстоятельство: коммуникация между производителями ЭКБ и производителями конечной продукции в России пока не отстроена. Предприятия, которые по идее, должны быть смежниками, не взаимодействуют, а иногда даже не знают о существовании друг друга: это следствие управленческой и проектной деградации экономики РФ из-за многолетнего доминирования в ней рыночных идеологических установок.
В отличие от других отечественных корпораций «Россети» используют преимущественно российское программное обеспечение. Существуют сложности с общесистемным ПО (операционные системы и офисный пакет). Однако в корпорации уже тестируют российские продукты с целью дальнейшего импортозамещения.
Кстати, вопрос перехода на отечественное ПО в критической инфраструктуре Россетями был решен без лишнего шума. Что доказывает абсолютную выполнимость этой задачи и для корпораций нефтегазового сектора. Уровень сложности и ответственности при этом сопоставим.
На основе решений отечественных разработчиков в «Россетях» создали программную платформу, которая осуществляет обмен технологической информацией: как внутри экосистемы предприятий, так и с внешними партнерами. Платформа установлена в 22 центрах управления сетями. Предполагается дальнейшее развитие ее функционала за счет дополнительных программных модулей. Важно, что эти модули могут быть от любых производителей, в том числе и от предприятий ОПК.
Запланированный сбыт и гарантированные инвестиции
Организациям, осуществляющим закупки в рамках 223-ФЗ, сложно наладить взаимодействие по линии ТЭК-ОПК по ряду объективных причин. Отсутствует нормативная база для промышленного сотрудничества и сбыта. Нет механизма отложенной поставки, когда заказчик заявляет о потребности в каком-то оборудовании или компонентной базе, а военный завод может произвести соответствующий продукт через определенный период (условно говоря, через 2 года).
Для предприятия-производителя отсутствуют законодательно обоснованные гарантии, что после прохождения соответствующего производственного цикла – созданную продукцию удастся сбыть.
Общеприменимых механизмов закупок, которые бы позволяли осуществлять перенастройку конвейера и отложенный сбыт продукции с заданными техническими характеристиками – пока не существует. Кроме самих механизмов предстоит создать и специализированные организации, которые возьмут на себя ответственность за проектирование таких технологических цепочек.
Зачатки закупочных инструментов «отложенного сбыта» сейчас апробируются в модели офсетных контрактов. Также, по специальному поручению вице-премьера Юрия Борисова, разрабатывается «механизм гарантированного заказа», предназначенный для закупок высокотехнологичной продукции у предприятий ОПК. Создание такого механизма лоббирует корпорация «Ростех» от лица своей опорной инвестиционной структуры «Новикомбанк». Сформировать «механизм гарантированного заказа» Борисов поручил по итогам Форума-выставки «ГОСЗАКАЗ» в марте этого года. Механизм предусматривает обязательства заказчика купить у отечественного производителя будущую продукцию с определенными характеристиками, объемами и ценой.
Автор: Виктория Сухорукова
Комментариев пока нет