О ситуации в спецмашиностроении специально для “Цифровых Закупок” интервью профессионала отрасли, директора действующего российского предприятия Александра Халецкого.
До последнего момента российское законодательство было максимально благосклонно к зарубежным машиностроительным концернам. Им позволено открывать свои крупноузловые сборки на территории РФ, пользоваться специальными инвестконтрактами (СПИК), которые дают право участвовать в закупках наравне с российскими производителями, получать государственные субсидии и даже называть себя отечественным производством. Хотя, по факту, это не так.
Актуальный пример – история немецкой компании Claas, крупнейшего производителя сельхозтехники и зерноуборочных комбайнов. Немцы продолжают цепляться за российский рынок, и это им удается за счет манипуляций с параллельным импортом. Существует операция, которая называется “смена кода”. Если несколько санкционных компонентов собрать в устройство, то таможенный код будет другой, и готовый узел под санкции не подпадает. По всей видимости, будет попытка фасовать детали в расчете на один комбайн и оформлять как экспорт разобранных комбайно-комплектов. Пока зерноуборочные комбайны и комплекты для них освобождены от эмбарго ЕС. Есть предпосылки к тому, что в России закроют глаза на условия СПИК и подменят мелкоузловую сборку – крупноузловой. Локализация – дело растяжимое. В конце концов, чем производство комбайнов хуже выпуска инновационного автомобиля «Москвич»? Сообщается, что сборку на заводе в Краснодаре планируется возобновить в марте 2023 года.
- Справка. В 2021 финансовом году Claas генерировала четверть своего оборота в Центральной и Восточной Европе, более одного миллиарда евро. Из них свыше 230 млн евро продаж и 46 млн евро прибыли заработаны в России. Под санкциями (внезапно) выяснилось, что завод Claas в Краснодаре тотально зависит от импорта деталей и предназначен только для сборочных операций. Комплектующие производятся только в Германии на заводах в Харзевинкеле или Падерборне. 507 деталей в настоящее время находятся в списках эмбарго ЕС.
Резонный вопрос: насколько это надежно, использовать лазейку в правилах эмбарго. Ведь завтра эту лазейку могут прикрыть. Стоит ли полагаться на добропорядочность немецких партнеров, которые банально могут не поставить уже оплаченные объемы техники (как это сплошь и рядом происходит в других «подсанкционных» отраслях). У России есть, чем импортозаместить сельхозтехнику немцев – это линейка «Ростсельмаш» и «Брянсксельмаш» (совместное производство с Республикой Беларусь).
Ответ на этот и другие актуальные вопросы от Александра Халецкого, гендиректора АО «Коминвест-АКМТ».
- Холдинг с 1992 года занимается серийным производством комбинированных дорожных машин и оборудования для ремонта дорог и взлетно-посадочных полос. У компании есть собственное КБ, а также разветвленная сеть сервисного обслуживания.
– Александр Борисович, каким образом сейчас регулируется степень локализации для компаний, собирающих технику в России?
– У нас есть 719 постановление Минпромторга, которое определяет порядок технологических операций и их минимальное количество для того, чтобы продукция считалась российской.
Это определенный набор операций на разные виды техники: условно говоря – сварка рамы, сварка кабины, установка мостов, двигателя и т.п. По замыслу, эти требования должны постепенно ужесточаться, чтобы предприятия переходили на локализованные производственные процессы. К сожалению, некоторые компании не заморачивались со статусом продукта «российского происхождения», получали любые разрешения. У местных региональных отделений ТПП появилась ответственность за внесение продукции в список «отечественной» по 656 постановлению. Заработал селективный отбор, осталась группа производителей с техникой российского производства. При этом более глубокой детализацией никто не занимался. Какие импортные компоненты применяются: гидравлика, пневматика, простые шланги, фитинги, редукторы, горелки, возможно, малогабаритные двигатели на вспомогательных установках и т.п. … Считалось, что эти мелкие детали, не влияющие на стоимость с точки зрения удельного веса в цене, не имеют особого значения. Требований к ним не предъявлялось. И, как следствие, в России не было индустрии для производства этой компонентной базы.
– Что мешает ее создать?
– Дело в том, что для выхода на нормальную себестоимость эти детали нужно производить достаточно большими партиями. У страны должен быть развитый автопром, чтобы у потребителей этих мелких компонентов была возможность выбора по цене и качеству. Сейчас под антироссийскими санкциями выяснилось, что какая-то простейшая мелкая деталь, поставляемая из-за рубежа, ставит в зависимость весь конвейер. Без нее невозможно выпустить целое изделие.
Большинство российских компаний начали искать пути решения, включать свои инженерно-технологические центры RND, пытаются заниматься реинжинирингом. Но компетенций не хватает. Приведу характерный пример: мы используем в машине для заливки швов подогреваемый шланг, который раньше покупали в Германии. Общая потребность в них составляла порядка 20 шт. в год; каждый стоимостью по 5 тыс. евро. Станете ли вы ради 100 тыс. евро организовывать целое производство? Вопрос риторический. Ведь это экономически нецелесообразно. Однако производственная необходимость заставляет искать варианты решений.
Есть один важный правовой нюанс. Вы можете поменять технологическую базу, только если вы являетесь владельцем конструкторско-технологической документации. Вам известны входные/выходные параметры, размеры, у вас есть чертежи, что позволяет легко адаптировать любое новое изделие или его заменяемый компонент.
– Почему при официальной политике импортозамещения отсутствие собственного производства осталось незамеченным для контролирующих органов?
– Дело в том, что российские импортеры, прикрываясь лицензионной базой, не покупали эти компоненты напрямую у производителя, а работали через дилеров, приобретая наборы комплектов оборудования. К сожалению, имитация затрагивала не только мелкие узлы.
Условно говоря, один известный производитель недалеко от Москвы владеет цехом по выпуску спецтехники, и с виду это действительно похоже на производство: есть станки и стапели… Однако на поверку оказывается, что технологическое оборудование ставилось только ради галочки для комиссии, которая начисляет баллы за выполненные технологические операции. К примеру, у них формально есть галочка «раскрой», однако специалист, погруженный в тонкости производства, заметит, что размер стола 4 метра, в то время, как по требованиям технологического процесса должен быть 12 метров. Все понятно. На таком столе невозможно производить крупногабаритное навесное оборудование. Скажем, для пескораспределительных машин нужны листы с параметрами около 6 метров. Значит завод, в лучшем случае, изготавливал только мелкие узлы (подрамники для машин). То есть, к ним приходил уже подготовленный, раскроенный металл, его обваривали, максимум красили, а все остальное: конвейер, системы автоматики, распределительный диск, гидравлика – это все поставлялось в готовом виде на каждый комплект.
По факту, все вышеописанное означает, что компания не владеет полноценным машиностроительным циклом, а владеет только цехом крупноузловой отверточной сборки на 10 тыс. квадратных метров. Технологические операции выполняются формально. Это видимость локализации с полной зависимостью от импортных поставок.
Характерная особенность. В штате компании, которая занимается отверточной сборкой, вы, как правило, не обнаружите конструкторского отдела. У нас, например, работает порядка 30 инженеров. Если зайдете даже в крупную сборочную компанию – то даже там их будет от силы 2-3 человека. Они там нужны, чтобы сопровождать автоматизированные сборочные процессы.
– Чем опасно продолжение отверточной промышленной политики? Почему нужно уходить от крупноузловой сборки?
– Естественно, сейчас, когда санкции включили в полную силу, такие псевдо-производители не в состоянии работать в прежнем объеме. Завоз компонентов параллельным импортом через третьи страны сопряжен с экономическими рисками: нужно вносить предоплату для посредников. Неизвестно, где застрянет твой товар, выпустят ли его, не заблокируют ли платеж? Парадоксально, что эти же компании продолжают участвовать в конкурсах, получать льготы. Формально они ведь находятся в списке благонадежных российских производителей по 656 постановлению.
Более того, если какое-то количество комплектов удалось вытащить через третьи страны, они рискуют попасть под действие вторичных санкций (уголовная ответственность третьих лиц за параллельный импорт). К чему все это приводит? К тому, что заказчик получает технику, которая завтра ломается и не может эксплуатироваться по той простой причине, что поставщик, который должен нести гарантию, теперь не может осуществлять сервисное обслуживание.
Парадоксальная ситуация. Ведь эти компании заявляли себя российскими производителями, их долгое время пиарили (в том числе и наши чиновники). Их ставили на пьедестал почета, заявляя о высоком качестве производимой техники.
Вот пример из жизни: крупные города закупали такого рода «российские» машины и губернаторы демонстрировали их как эталонный отечественный продукт. Не будем показывать пальцем. А теперь поставки сорваны. При этом пострадала репутация одной из крупнейших машиностроительных корпораций в России, потому что, по факту, им было навязано сотрудничество с отверточной сборкой. Просто дело было в руках чиновника, который, глубоко не разбираясь в предмете, лоббировал чьи-то частные интересы, махнув рукой на интересы технологической независимости Российской Федерации.
– Может быть, причина в превратном понимании идеи локализации производства?
– Да, первопричина в понимании закона. Читаем преамбулу к 719 постановлению. Пунктом номер один вынесено за все условия – производитель должен быть правообладателем конструкторско-технологической документации в объеме, необходимом для технологического передела. Это тысячи листов документации… Как на деле наши поставщики закрывали эту ситуацию? – Лицензионными договорами. Якобы они получили лицензию с правом поставки комплектующих. Но почему-то никто не анализировал: является ли компания правообладателем технологической документации?
В реальности, ответственные лица попросту закрывали на этот вопрос глаза, поскольку боялись, что если начнут зажимать такие отверточные производства, то обнаружится, что реально работающей российской промышленности мало. Уже давно всем было понятно, что никакая это не локализация, – это просто более глубокая сборка, ширма. Для показных российских производителей имитация была выгодным занятием. Поставить коробку в виде цеха, смонтировать минимальный набор оборудования, и делать видимость, что они что-то производят.
Однако, своим фальсифицированным производством они занимают потенциальную нишу нескольких отечественных конкурирующих предприятий, которые могли бы работать вместо них. Только работать и развиваться по-настоящему.
– Как вы считаете, нужен ли закон об обязательном раскрытии технических данных для компаний, которые осуществляют сборку машин на территории РФ? Это бы способствовало развитию обратного инжиниринга в стране?
– Закон об обязательном раскрытии технических данных обязательно нужен. Более того, нужно жестко разбираться с конструкторско-технологической документацией всех потемкинских компаний, которые декларировали, будто они занимаются производством.
Автор: Андрей Троянский
Комментариев пока нет