В июле состоялось заседание Совета по стратегическому развитию и национальным проектам – его интригой неожиданно стал вопрос финансирования науки и НИОКР. Чтобы выйти хотя бы на догоняющее технологическое развитие, России нужно добиться уровня отчислений на НИОКР в диапазоне 2% от ВВП, а не 0,8%, как сейчас.
В Правительстве предлагают обеспечить бюджетное финансирование «дорожных карт» , то есть сквозных технологических проектов в 2023–2025 годах в объёме не менее 100 миллиардов рублей. И даже говорят, что эта цифра согласована с Минфином.
Но инвестиции в науку – это только вершина айсберга, проблема значительно глубже.
Дело в том, что финансирование науки – это функция от наличия производств. Не задумано инновационных отраслей промышленности – не будет и прикладной науки. От цепочки проблемы/задачи производства – идеи/исследования/НИОКР – внедрение никуда не деться. В США эта цепочка работает на существенно большем количестве задач, чем в РФ. Рыночная утопия и деиндустриализация 90-х отучили нашу государственную машину от серьезного предметного целеполагания. В России только с правительством Мишустина появился государственный заказ на развитие сквозных технологий. А проектировать и строить продукцию с заданными характеристиками и ориентировочной ценой сегодня способны только предприятия оборонной промышленности.
Сквозные (прорывные) технологии, о переменном успехе освоения которых докладывал Президенту вице-премьер Белоусов, требуют прямого проектного финансирования. Это значит, что деньги выдаются КБ, НИИ, экспериментальным лабораториям и производственным предприятиям, завязанным в одной проектной кооперационной цепочке, не на залоговых принципах, – а под серийные поставки будущей продукции. К сожалению, в Российской Федерации не существует кредитных механизмов такого типа. Их зачатки только начали появляться на внутреннем рынке.
В частности вице-премьер предложил конкретизировать статус заказчика наукоемкой продукции. Для этого, по Белоусову, потребуется запуск специальных проектов локализации в формате государственно-частного партнёрства.
– Речь идёт о том, чтобы в проектах локализации по отдельным линейкам высокотехнологичной продукции: авиатехника, телекоммуникационное оборудование, турбины, локомотивы, высокоточные станки, медицинское оборудование и тому подобное, – заменить министерство как заказчика работ частной или государственной компанией, поясняет вице-премьер. – В такой модели заказчик устанавливает требование к продукции как по цене, так и по техническим характеристикам, одновременно принимает обязательства по долгосрочной закупке произведённой продукции, так называемый off-take, в случае соответствия установленным требованиям. Ключевой элемент данной модели – долгосрочный договор между заказчиком и головным исполнителем, под такой договор может быть привлечено долгосрочное возвратное финансирование для реализации проекта, в том числе на льготных условиях.
Как перевести, схему описанную вице-премьером на язык законодательства о закупках? Очевидно, что под описанный сценарий подходит функционал 223-ФЗ, где схемы долгосрочной контрактации с единственным поставщиком проработаны лучше. В рамках 44-ФЗ с этим сценарием совпадают совсем недавно легализованные офсетные контракты (десятилетний договор на поставку «будущей вещи» под гарантии строительства или модернизации производства со стороны поставщика).
Интересно, что в профессиональном сообществе на протяжение последних лет настойчиво «качают тему» так называемого «гарантированного заказа». Крупнейшие предприятия и промбизнес страны два года подряд выступают запросом на долгосрочную контрактацию под гарантии государства о закупках. Такая консолидированная идея выдвигалась на Всероссийском Форуме-выставке «ГОСЗАКАЗ» в 2021 и 2022 годах. Правительством с подачи «Новикомбанка» (опорного банка Ростеха) даже ставилась задача о проработке такого долгосрочного механизма контрактации в промышленности.
Вероятно, законодательство о закупках не ограничится только офсетными контрактами на этом направлении, и мы увидим что-то еще. В пакете срочных мер, предложенных Белоусовым, есть много интересного из того, что может повлиять на контрактную систему и на 223-ФЗ:
- Предлагается нормативно закрепить в законодательстве понятие «малая технологическая компания» прежде всего для большей адресности мер поддержки, расширения права на риски для таких компаний, дерегулирования и снятия административных барьеров. На базе одного из действующих институтов развития, например «Сколково» совместно с Фондом НТИ развивать компетенции доращивания технологических стартапов высокой степени зрелости.
- Для капитализации технологических компаний и привлечения кредитов крайне важно обеспечить признание интеллектуальной собственности как качественного залогового актива.
- Организовать независимую научно-техническую экспертизу результатов соглашений. Организовать ежеквартальный мониторинг силами Минэкономразвития с отчётом в Правительство и Администрацию Президента.
Последний пункт нужен российской промышленности как воздух. Интересно, что с подобными идеями пытался достучаться до власти Союз машиностроителей России – организовать для гражданской промышленности координационный орган, по функционалу похожий на Военно-промышленную комиссию в ОПК. Кто-то должен заниматься объективной оценкой состоятельности инновационных индустриальных проектов и их рентабельности.
Еще очень важный нюанс, который промелькнул в докладе Белоусова. На наш взгляд, это должно стать краеугольным камнем всей новой системе проектного финансирования, которая сейчас формируется в России.
Состоятельность новых технологий проверяется только их доведением до уровня серийных промышленных образцов.
Долгое время отечественная промышленность страдала штучным или выставочным синдромом.
Это исправляется только государственным планированием: от глобальной задачи – до конкретного технического задания. В каждой отдельно взятой отрасли и для каждого продукта, технологическую цепочку нужно перед строительством завода требуется расписать до последней операции в маршрутной карте по всей кооперации. Это гигантская организационная работа, требующая не только планирования, но и экспертизы, испытаний, исследований. На этом поприще России бы не помешала аутентичная единая система промышленных стандартов. Но ее нет, поэтому ее придется изобретать и строить на ходу. Из-за нехватки кадров и ресурсов, допустимо привлечение инвесторов из Юго-Восточной Азии и Ирана, на условиях их прихода в РФ со своим техпроцессом.
Очень важное и конструктивное предложение для устойчивости НИОКР прозвучало от столичных властей. По словам мэра Москвы Сергея Собянина, одна из главных проблем привлечения инвестиций заключается в нестабильности кредитных процентных ставок.
– То есть инвестор берёт кредиты, к примеру, под девять процентов – в размере ключевой ставки. Завтра эта ключевая ставка может быть 18, может быть 20, курс рубля тоже может быть любой. В этой ситуации неопределённости брать долгосрочные кредиты под крупные инвестиционные проекты очень сложно. Поэтому большинство компаний сегодня, которые реализуют инвестиционные проекты, делают это за счёт собственных средств, а кредиты берут для операционной деятельности, – констатировал Собянин.
Для решения этой проблемы он предложил расширить практику по фиксированным ставкам кредитов.
– Определить, например, под инвестиционные проекты в области промышленности, скажем, под три процента. И частные компании, которые идут в эту историю, должны знать, что эти три процента будут при любой погоде.
Впервые предъявлены критерии оценки научно-технических достижений промышленности. Теперь ими будут не только парадные образцы инновационной техники. Президент призвал оценивать достижения по конечным результатам, а именно – по «реальному росту числа размещений на бирже акций высокотехнологичных быстрорастущих компаний в ближайшие полтора года».
Автор: Андрей Троянский
Комментариев пока нет