Минпромторг подверг репрессиям поставщиков светотехники. С начала 2025 года проведено 13 внеплановых проверок, по результатам которых пять компаний исключены из реестра российской промышленной продукции.
Добросовестные отечественные производители предлагают Минпрому не только увеличить число проверок и привлекать к ним отраслевых экспертов.
Есть не менее интересная идея – взимать с компаний, использующих иностранные компоненты вместо отечественных, сбор в размере разницы цен. А средства от сбора направить на поддержку отрасли.
Нарушители переклеивают шильдики: то есть, ради попадания в реестр используют российские светодиоды в тестовых партиях, а затем переходят на копеечные импортные аналоги. Такие маневры позволяют демпинговать и выигрывать тендеры за счет ценовой подмены в стоимости комплектующих. К слову, эта безотказная схема применяется в приборостроении ко всем комплектующим и касается не только светодиодов. А если смотреть шире – то и во всех видах обрабатывающей промышленности РФ.
Смехотворные штрафы за подобные нарушения составляют до 50 тысяч рублей. Дальше нормативы вообще не выдерживают никакой критики: если в ходе закупки выявляется использование иностранных компонентов под видом отечественных, то наказание получает заказчик, а не поставщик.
Минпромторг работает над совершенствованием методов контроля и усилением ответственности участников госзакупок. ФАС России не против внедрения системы прослеживаемости, снижающей риск использования импортной продукции под видом российской. Все козыри на руках, ждем, когда ведомство сделает ход. А делать его давно пора. В одной только светотехнике потери от фальсификаций измеряются десятками миллиардов рублей. По оценкам экспертов, 40–60% светотехники, поставляемой по госконтрактам, на самом деле не соответствует требованиям локализации. Российские компании теряют половину рынка, уступая место отверточным дельцам и их подельникам.
Возвращаясь к идее промышленного сбора на развитие отрасли.
На самом деле она носит фундаментальный характер, а не только примитивно-дисциплинарный.
Промсбор выступает в роли своеобразного отраслевого стабфонда, а способы его пополнения не ограничиваются только штрафами за фальшивую локализацию. Взносы в эту копилку могут быть добровольными (например, от корпораций / потенциальных заказчиков наукоемкой продукции, потребителей «будущей вещи»)… И добровольно-принудительными: от крупнейших компаний-импортеров зарубежного оборудования (например, нефтегазовых, энергоснабжающих, транспортных), от естественных монополий, маркетплейсов и банков, использующих иностранное программное обеспечение и пятый год саботирующих требования государства о переходе на отечественное ПО в критической информационной инфраструктуре. В таком случае средства сбора направляются на поддержку отечественных компаний-разработчиков, скажем через льготные кредиты и субсидии.
В июле 2025 года Минпромторг заявил о намерениях закрепить понятие «промышленный сбор» в Законе о промышленной политике. А легальная возможность создания таких фондов уже предусмотрена в законодательстве. Вот, что сказал министр промышленности и торговли Антон Алиханов на правительственном часе в Совфеде:
– Мы считаем, что промышленный сбор мог бы стать инструментом создания специальных отдельных фондов, которые будут нацелены на особо важные отрасли и подотрасли, — например микроэлектроники. Такие сборы могут носить в том числе и срочный характер, иметь ограниченное по времени действие, а также целевой характер реализации конкретных мероприятий.
Выражаясь языком соцсетей, министр Антон Алиханов говорит о «срочносборах» на индустриализацию.
Логичным развитием концепции промышленного сбора, в таком случае, выступает краудфандинг: на одну долю государства может приходиться несколько долей внешних инвесторов. Средства на особо востребованные разработки и отдельные промышленные стартапы могли бы поступать по схеме партнерского финансирования (которая уже легализована в России под вывеской так называемого «исламского банкинга»).
Однако в нашем случае распорядителем партнерского стабфонда выступает (к счастью) не банк, а, допустим, местный Фонд развития промышленности, ВЭБ, любой отраслевой подвед или даже НКО по типу Агентства стратегического развития. Не важно, кому Минпромторг отдаст эту роль: главное, что деньги будут свободны от обременения в виде ключевой ставки. И это кратно повышает их работоспособность.
А если допустить привлечение еще одной доли инвестиций через облигации и цифровые финансовые активы, то условия участия выглядят еще интересней. Для гарантированного заземления средств промышленного сбора отлично подходит инфраструктура казначейского сопровождения.
А воплощать конкретные проекты на средства «индустриального срочносбора» можно через форвардные контракты (договор на поставку будущей вещи с проектным финансированием). Минпром в последнее время несколько раз выступал лоббистом этого механизма.
Напомним, в контрактах такого типа возврат инвестиций осуществляется из коммерческой реализации уже созданного инновационного продукта. А не из текущих операционных расходов на его производство. Что очень сильно повышает потенциал форвардов по сравнению со стандартными сделками по правилам государственного и корпоративного заказа.
Недавно «Ведомости» разведали о планах Минпромторга разрешить компаниям учитывать форвардные контракты в локализации. Компания сможет учесть форварды как дополнительные баллы при включении в реестр отечественной радиоэлектронной продукции Минпромторга так, словно это решение уже импортозамещено, даже если на деле реальные поставки еще не начаты.
Идею заключения форвардных контрактов на электронно-компонентную базу (ЭКБ) в начале года продвигал первый вице-премьер Денис Мантуров. По его словам, мера обеспечит производителям отечественной электроники получение дополнительных баллов при оценке локализации своих продуктов. А глава Минпромторга Антон Алиханов не исключил, что после успешной обкатки форвардных контрактов в электронике, практика будет разверстана на другие отрасли промышленности (такое откровение выудил у министра корреспондент РБК на форуме «Микроэлектроника 2025» в сентябре 2025 г). Также Алиханов подчеркивал, что для масштабирования форвардных контрактов, нужны юридические гарантии, закон, при котором разрыв контракта по желанию потребителя будет невозможен.
Механика офсетного контракта также вполне подходит для целевого расходования средств от промышленных сборов. Особенно, если технологию требуется освоить с нуля или построить новые производственные мощности.
Красивая теория и неполиткорректная практика
Любопытно, что промсборы (в том значении, о котором говорит Антон Алиханов «industrial levies») – являются запретной темой для религиозной идеологии свободной торговли. Нейросети и поисковики реагируют на эту тему ровно так же, как на вопрос о принадлежности Крыма. Ссылаясь на мантру будто, данная мера не соответствует правилам Всемирной торговой организации (ВТО). Якобы, подобные платежи рассматриваются как дискриминационные меры против иностранных производителей и нарушают принципы справедливой конкуренции.
Однако, если сравнивать методологию и практику промсборов с другими крупными экономиками мира, то сейчас РФ выглядит просто мальчиком для битья в сравнении с США, Японией, Южной Кореей. А три последних выглядят мальчиками для битья в сравнении с Китаем. Industrial levies в перечисленных странах давно стали органичной частью технологической культуры (хотя и не имеют четкой нормативной артикуляции, чтобы наивные аборигены из третьего мира продолжали обслуживать бензоколонку и верить в грезы про свободную международную торговлю).
* Industrial levies – это асимметричные меры поддержки местных производителей и развития отдельных отраслей экономики путем введения дополнительных платежей на иностранные товары аналогичного назначения. Такие меры призваны компенсировать разницу в стоимости производства и создать конкурентные преимущества для локальных компаний. Донорами просборов выступают импортеры, работающие на китайском, американском, корейском (подставь значение) рынке. Так, за несколько лет на средства от промсборов (освоенные через высокоразвитую систему косвенной поддержки) Китай сумел выстроить автономную полупроводниковую промышленность.
КНР использует массу «замаскированных» механизмов, которые по сути выполняют ту же функцию, что industrial levies: поддержка локальных производителей за счет обложения иностранной продукции дополнительными платежами, либо через избирательные налоги, сборы и стандарты. Например, была 25% пошлина на импортные автомобили плюс требования по локализации с налоговым выкручиванием рук, заставившая импортеров производить до 60% автокомплектов внутри КНР. Расчленяющие «зеленые сборы» с лицензированием «не для всех» и одновременной подпиткой только для своих. Протащили импортеров солнечных панелей и инверторов через фильтр мясорубки, оставив себе «самое вкусное», и выйдя в дамки в качестве мирового лидера. Электроника и IT – то же самое: только еще с унизительным «возвращением» лучших инженеров и разработчиков из западных стран в китайский фатерлянд. А «сборы на утилизацию и «экологические платежи» в цветной металлургии и продуктах нефтехимии в сочетании с экспортными субсидиями на готовые китайские металлоизделия – это вообще отдельная китайская поэзия. Все это – не просто протекционизм, а выверенная как часы налогово-тарифная экосистема, где «industrial levies» – один из неотъемлемых и органичных инструментов целевой поддержки отраслей по конкретной номенклатуре наукоемких товаров.
Россия входит в этот мир серьезных людей с более честными и очевидными намерениями прописать industrial levies в своем законодательстве. И это правильно, потому что мир стремительно меняется, разделяясь на технологические макрорегионы замкнутого цикла.
Автор: Андрей Троянский
Комментариев пока нет